Смешные переделанные сценки смогут украсить любой праздник. Отличного Вам настроения!
Переделанная сценка на юбилей "Ваня и Зина"
Вам понадобятся: ковшик, мыло, веник, губка, шампунь, стиральный порошок
Наряд: 2 простыни, 2 полотенца, сланцы
Зина 1. Ой, Вань, смотри, куда попали мы,
А вроде в баню Ваня шли,
Надели банные сандалии,
А тут на праздник вдруг пришли.
Ваня 2. Не обольщайся больно, Зин
А стол, какой, вот это блин!
Ой, че я вижу — керосин,
Смотри-ка, Зин!
3. Ой, Вань, смотри как красавица,
А рядом видно все друзья,
Тебя, что это не касается?
Одел бы также ты меня.
4. ну ты уж прямо скажешь, Зин
В тебе скелет всего один
Надень-ка лучше свой сатин
Уймись-ка, Зин!
5. Ой, Вань, смотри, какие бусики,
Я, Вань, от зависти умру
На ней гипюровые трусики
Я, Вань, такие же хочу!
6. ну ты совсем рехнулась, Зин
С тобой позор всегда один
Я вроде бы не армянин
Смотри мне, Зин!
7. Ой, Вань, смотри — ка здесь закусочки
И выпить тоже что-то есть!
Налили б нам с тобой по рюмочке
И пригласили б рядом сесть!
8. Ты не торгуйся с ними, Зин,
Ведь ты пришла не в магазин,
Да и вопрос у нас один
Помыться б, Зин! !!!!
9. Давай-ка, Ваня, здесь останемся,
Тут право, Ваня, веселей!
В другой мы раз с тобой попаримся,
Сейчас подарим веник в юбилей.
Песня - переделка на юбилей с наилучшими пожеланиями
На мотив «Крутится, вертится шар голубой»
1.Крутится, вертится, шар голубой,
…. поздравить пришли всей гурьбой,
Мы к юбилярше спешили прибыть,
Шарики эти чтоб ей подарить.
2.В красных шарах выраженье любви,
Красненький шарик подарим Вам мы!
Пусть в Вашем доме будет любовь,
Оберегая семейный Ваш кров.
3.В синих шарах голубые мечты,
Синенький шарик подарим Вам мы,
Пусть и надежда все время живет,
Все, что задумали, произойдет.
4.Шарик зеленый – он верности цвет.
Верными будут друзья Вам 100лет,
И в подтверждении к этим словам,
Шарик зеленый подарим мы вам!
5.Желтый у нас – чтоб украсить букет,
Но… он измены предательский цвет,
Он как преграда всем нашим мечтам,
Шарик такой не подарим мы Вам!
(лопаем шарик)
6.В белых шарах продолжение дней,
Чистой дорогой пройти ты сумей.
А чтобы лучше Вам было идти,
Беленький шарик подарим Вам мы.
7.Черного шарика не принесли,
Не потому что его не нашли,
А потому, что в сердцах у друзей,
Лишь пожелания солнечных дней!
Переделанная сценка со всеми любимого фильма
Звучит музыка из фильма «Джентльмены удачи» и в зал вбегают Доцент, Косой, Алибаба, Хмырь.
Косой. Послушай, Доцент, ты, конечно, вор авторитетный, но что мы здесь делаем?
Доцент. У меня здесь встреча.
Хмырь.\оглядывая стол\. Ой, как кушать хочется!
Алибаба.\мечтательно\. А в тюрьме сейчас ужин-макароны!
Доцент. Молчать! Пасть порву, моргалы выколю! Редиски!
Косой. Только и знаешь, что ругаться. Ты лучше скажи, к кому пришли, кто здесь барыга?
Доцент. Канай отсюда, падла! Мы к хорошему человеку пришли. Он здесь сидит!
Хмырь. А за что сидит?
Доцент. За день рождения, ему-30!
Алибаба. Столько не дают.
Доцент. Да ему никто и не даст, он не хапуга, как ты, Алибаба! Ну, всем молчать, я сейчас поздравлять буду, а затем ударим по водке.
Алибаба. От водка башка совсем плохой будет!
Хмырь. А ты зачем с нами побежал?
Алибаба. Все побежали, и я побежал!
Доцент. Цыц! Уважаемая Майя Алексеевна,
джентльмены удачи желают вам море удачи, и дачи у моря желаем!
Косой. Пусть у вас всё будет и вам за это ничего не будет.
Доцент. Косой!
Косой. Чуть что, так сразу Косой?
\вытаскивает подарок\
Доцент. Чтоб вы вовремя меняли шины!
Алибаба. Чтоб машина питалась хорошим бензином!
Хмырь. Машину вам дарим, не жалко нисколько!
Косой. Заправить и нас надо вам только!
\вручают игрушечный автомобиль\
************************
Кто знает, вполне ли искренен был этот смех?!
Подружившись с Сергеем, я стал его приводить к любимому моему учителю Андрею Алексеевичу Стакену. Загруженный текущей работой, как может быть загружен только преподаватель,— просмотром тетрадей и подготовкой к урокам, которые оп вел в нескольких классах, Андрей Алексеевич находил время выслушивать меня и занимайся мною. Но у Сергея не было того преклонения перед Андреем Алексеевичем, какое испытывал я. Как и я, Сережа показывал ему свои первые опыты в стихах и прозе, самолюбиво краснея, выслушивал критику, но потом, когда мы уходили от него, Сергей позволял себе насмехаться над склонностью Андрея Алексеевича к архаической, допетровской эпохе нашей литературы.
— Юности честное зерцало! Да кому нужны все эти ископаемые редкости, когда идет страшная, невиданная война и она обязательно приведет к революции! — так говорил Серея«а.
Я, конечно, соглашался с ним, но привязанность к Андрею Алексеевичу и к предмету, который он вел, у меня не ослабевала.
* * *
Мать моих друзей, Пелагея Семеновна Силина, была фельдшерицей. Домой она возвращалась поздно, уходила рано. Бывая у Силиных, я чувствовал, что Пелагее Семеновне нелегко управляться с семьей и домашним хозяйством. После работы приходила она усталая и, понятно, раздражалась, не находя покоя в своей маленькой квартирке, где непрерывно толклись мальчики — каждый из сыновей приводил приятелей. Пелагея Семеновна никогда против этого не возражала, но она сердилась, что в комнатах накурено, кровати измяты, пол затоптан и повсюду валялись окурки.
По воскресеньям она была добрее, спокойнее. Эта высокого роста женщина, с преждевременно морщинистым лицом, в простенькой кофточке с галстуком, для каждого из нас находила ласковое слово. С охотой и щедро угощала она нас вкусными лепешками, поджаренными на постном масле, а иногда посылала кого-нибудь из сыновей, а то п первого попавшегося из гостей в мелочную лавку, за дешевыми конфетами и чаем.
Вскоре Пелагея Семеновна познакомилась с моим отцом. Их свела совместная работа среди беженцев, которые с начала войны хлынули в наш далекий от фронта город.
на пустыре между городом и железнодорожным поселком накануне войны построили дощатое двухэтажное здание с башенками и балкончиками, модного тогда стиля «модерн». Выкрашено оно было в темно-зеленый цвет, и на нем большими буквами написано: «Вулкан». Я таи и не знаю, было ли это название фирмы Или, может быть, нового кинотеатра. Как только беженцы высадились на перроне нашего вокзала, их сразу же поселили в этом по внешности довольно внушительном, а внутри представлявшем из себя дощатый сарай здании.
Среди беженцев не было взрослых мужчин,— старики, женщины, дети. Эти люди, в большинстве своем несостоятельные, окончательно разорились во время беспорядочного бегства, и вскоре среди них начались всяческие заболевания. Особенно болели дети. Отец мой, как врач- эпидемиолог и детский врач, постоянно ездил туда, а его помощницей и была Пелагея Семеновна Силина, проводившая на «Вулкане» целые дни.
Она стала бывать у нас дома, и их разговоры с отцом о «Вулкане», где скученность ужасная, из-за дощатых стен наносит в щели снег, где было несколько смертных случаев среди детей, а начальство и в ус себе не дует, а беженцы все едут и едут, длились бесконечно. В этих разговорах слово «Вулкан» приобретало какой-то зловещий характер. Словно кратер военных бед и несчастий открылся в нашем бесконечно далеком от фронта, еще живущем дремотной жизнью городе.
Когда Пелагея Семеновна начинала говорить о «Вулкане», ее морщинистое лицо странно молодело, пятна лихорадочного румянца выступали на щеках, глаза блестели.
— Небось сами вызвали эту гнусную бойню! — говорила она, постукивая кулаком.— А расхлебывать приходится этим несчастным, ни в чем не повинным беженцам. Прямо невозможно смотреть на безропотность и беспомощность, с которой они гибнут. «Матка боска, матка боска!» А чем она тебе может помочь, эта твоя матка боска? — с раздражением обращалась она к какой-то воображаемой собеседнице, наверное ревностной католичке. И в этом отвращении к рабской покорности перед религией я улавливал что-то общее с тем, как относился к религии отец.
|
