В этом разделе Вы сможете ознакомиться со сценками в стихах про школу, школьников. Удачного проведения праздника!
Сценка в стихах "Переменка"
Расселись ребята на брёвнышке в ряд
И тихо о школе втроём говорят.
Мне нравится школа, Наташа сказала.
Всю жизнь я о школе, ребята, мечтала.
Учитель мне нравится, Петя сказал.
Я вообще-то не бездельник, и не прочь пойти я в школу,
Но известно: понедельник – для работы день тяжёлый.
Я во вторник до обеда вешал всем лапшу на уши.
Ну а после у соседа дотемна я бил баклуши.
В среду тоже был я занят: посчитал ворон слегка.
Сережа взял свою тетрадь – решил учить уроки:
Озера начал повторять и горы на востоке.
Но тут как раз пришел монтер,
Сережа начал разговор о пробках, о проводке.
Через минуту знал монтер, как нужно прыгать с лодки,
И что Сереже десять лет и что в душе он летчик!
Но вот уже зажегся свет и заработал счетчик.
Сережа взял свою тетрадь, решил учить уроки:
Озера начал повторять и горы на востоке.
Но вдруг увидел он в окно, что двор сухой и чистый,
Что дождик кончился давно и вышли футболисты.
Он отложил свою тетрадь — озера могут подождать.
Он был, конечно, вратарем, пришел домой не скоро.
Сижу над книжкой до сих пор и все не выучу озер!
Сценка в стихах на последний звонок
Праздник такой не испортит погода,
Шариков в небо взмывает венок...
Вот и закончились школьные годы,
В школе сегодня последний звонок.
В школу сегодня приходят без лени.
Радость – кончается тягостный срок
Девочки, мальчики, с освобожденьем!
В школе сегодня последний звонок.
Радуйтесь! Школы не будет вам больше!
Что ж не бежите вы прочь со всех ног?
Вам однозвучно гремит колокольчик:
В школе сегодня последний звонок.
Не зададут вам домашней работы,
Не просыпаться на первый урок,
Только взгрустнулось от этого что-то.
В школе сегодня последний звонок.
Школа отныне для вас уже в прошлом,
Вы подвели очень важный итог.
Школа запомнится только хорошим.
В школе сегодня последний звонок.
Стих-сценка про одноклассников
Сыро, тепло и ненастно.
Нежная корочка наста
Над полежалым снежком.
В городе полузабытом
Пахнет младенческим бытом,
Словно парным молоком.
Пахнет напрасно искомым,
Чем-то невнятно знакомым,
Что углядеть не дано,
Но ощущается кожей…
…Шумная встреча в прихожей,
Возгласы, хохот, вино.
Здравствуйте, старые други!
Время вернуться на круги,
Милую давнюю быль
Чествуя взлётом бокалов
И отряхая с анналов
Двадцатилетнюю пыль.
Метаморфозы, недуги,
Титулы, семьи, заслуги,
Традиционный укор
Сложностям нашей эпохи,
Воспоминания, вздохи
И ностальгический вздор.
Вот мы на школьном портрете.
– Боже, какие мы дети! –
Смех, толчея у стола.
Кто мы? Да в сущности – те же,
Только вот видимся реже:
Время, пространство, дела…
Тихо кружит мирозданье.
Детство старо, как преданье.
…Гаснут шаги вдалеке.
Тёплые клубы дыханья,
Голых кустов трепыханье
На мировом сквозняке…
******************************* — А озноб есть? А температура какая? — И, узнав, что температуру не измеряли, он сердито спрашивает: — И почему не измеряли? Я ведь вам прошлый раз термометр оставлял, чтобы у каждого, кто заболеет, измерять температуру!
— Разбился термометр...— отвечают эти взрослые, бородатые люди, и отец сердится так же, как сердится на меня или сестру, когда мы о какой-нибудь чайной чашке говорим, что она сама разбилась.
Резко выделяясь своим белым халатом среди рабочих в измазанных глиной длинных рубахах, он уходит туда, где лежит больной. Мне велено оставаться в экипаже, но я хожу вокруг.
Как я гордился тогда тем, что отец лечит людей и за это все его уважают и любят!
Иногда летом вдруг отворялись наши ворота, и во двор въезжала телега, вся заваленная битой дичью. Здесь и черные, с красными гребешками глухари, и пестренькие куропатки, даже горный козел порою свешивал свою бодливую голову и точеные копытца. Все это благодарный пациент, какой-нибудь лесник из далекого кордона, смолокур или золотоискатель, привозил отцу за то, что он, не считаясь ни с погодой, ни с временем года, добирался через горные перевалы и бурливые речки, чтобы помочь родить женщине или вылечить ребенка.
Я не очень верю в воспитание, основанное на одних наставлениях и не подкрепленное делами. Но, наверное, убеждение в том, что людям надо делать добро, это нравственное правило закреплялось в моей душе прежде всего примером отца.
Поездки с отцом в буквальном смысле слова раздвигали мой кругозор, и после них мне уже скучно и тесно становилось в пределах нашего чудесного сада с его тремя аллеями, с цветниками и зарослями смородины и малины. Отец находился в центре мира. От матери исходило бодрое веселье жизни. Она не уделяла нам очень много времени, да и требуется ли это? Но когда она приходила в детскую, сразу становилось весело. Заколов булавкой юбку, она ходила на руках, требовала этого же от меня и сердилась, что у меня не получается.
Вот как мама научила меня плавать: забрала с собой в глубокое место, бросила там и поплыла к берегу. Мне ничего не оставалось, как плыть за ней. Мать в то время была для меня воплощением физической отваги. Она не только научила меня плавать, ей обязан я был ловким умением лазать по деревьям. Причем она никогда за меня
не боялась.
Выше! Выше! — кричала она, когда я, ощущая, что
вершина дерева уже качается, останавливался.
Она и по горам могла ходить без устали. Позже, когда я исчезал из дому на рассвете и возвращался ночью,— а бывало так, что и на следующий день,— и выяснялось, что я поднимался на Ильменский хребет или обходил кругом озеро Тургояк (я обошел его два раза), мама хотя и волновалась за меня, но никогда не сердилась, а, наоборот, всегда хвалила!
Мне на долю выпало счастливое детство. И не только потому, что прошло оно в довольстве, сытости и среди природы, которой я не знаю равной по поэтической прелести. Над моим младенчеством, подобно надежной, излучающей свет и тепло кровле, была любовь отца и матери друг к другу. Да, это так! Только там истинно счастливы дети, где отец и мать любят друг друга. Первые буквы, которые я выучил, были «И» и «Т». Клумбы в нашем цветнике были сделаны в форме этих букв, начальных для имен матери и отца. Между этими буквами рос дубок,— поселившись здесь, родители мои посадили желудь, может быть привезенный с родного юго-запада. На памяти моей дубок поднялся стройный и тонкий,— наверное, для них он был воплощением их молодой любви...
И разве забудешь, какое счастье охватывало нас, детей, когда отец, вернувшись после затянувшейся поездки на какой-нибудь дальний прииск, вдруг, уже при вечернем солнце, поднимался на террасу с запыленным, покрывшимся загаром лицом и мать, целый день без него Раздражительная и грустная, со свойственной ей легкостью движений вскакивала ему навстречу. Они обнимались, обнимались надолго, а мы с сестрой с веселым визгом прыгали вокруг них.
|
