*****************************
Нас догоняют, и Ванька торжественно и гордо подтверждает: «Магистраль!» Какой смысл вкладывает он в это слово, не знаю, но произносит его безупречно. Такого веселья у нас давно не было. Никто из идущих никакой разницы под ногами не замечает— как шли ровными каменистыми верхами без тропы, так и идем. Мне с седла все же заметнее то почти неуловимое, что стало отличать путь.
Настроение поднялось. И погода легкая и радостная, и дорога приятная, несмотря на подъемы, и комаров нет. Все перекликаются и балагурят. Кричат Ваньке:
—    Вань, а Вань, значит,  вышли?
Очень довольный, Ванька молчит.
Внизу в долине ветер стих. Мы долго перебирались через ручьи и болотца и снова взбирались наверх. Шли склонами, глухими распадками, по темным густым кустам. Слетали порывистые ветры — тепловатые с водоразделов, сырые и прохладные— из долин, остро свежие — с горных вершин. Ни о какой тропе уже снова речи не было, но направление было верное. Ребята сзади кричали:
—    Вань, а Вань, есть магистраль, а? Вань, а теперь  идем или нет?
Ванька не отвечает, но идет уверенно. Ему-то в самом деле на земле больше написано, чем нам.
Был необычайно теплый вечер, почти единственный за все время. И когда мы, усталые, остановились на ночлег на берегу реки среди сосен, рябин и берез, впервые не захотелось ставить палатки. Как на эстраде, мы расстелили их на высокой террасе над рекой в несколько слоев прямо на плотную и сухую землю и легли сверху. Костер потух, из-за высокой гряды зубчатых гор вылезла громадная красная луна. Луна стояла долго и казалась неподвижной. Она неторопливо полоскала в речке свои великолепные лохмотья и, как одеялом, покрывала нас густым красным светом.
Подо мной земля, надо мной небо.. Как это хорошо!
Чем больше наша жизнь прорастает машинами, небоскребами, синтетикой и тем хаосом звуков, которыми сами мы наполняем землю и космос, тем больше влечет нас к тишине, простым истинам и первородным стихиям — к воде и снегу, к ветру, небу и ничем не прикрытой земле...   
Я просыпалась не раз. Луна так же, чуть сместившись, висела красным шаром. И я засыпала вновь, как в сказочном лагере шемаханской царицы, ощущая неповторимость этой ночи.
Долины хитрого колдуна
На широкой пойме в сгущающихся сумерках — стога, стога, стога... как на картине Левитана, что висит в кабинете Антона Павловича Чехова в ялтинском его доме над камином,—подарок художника. Разве только здесь чуть-чуть светлее. Олени с вьюками один за другим спускаются в долину. Мы с Ванькой делаем небольшой крюк — я хочу посмотреть на стога поближе. Подходим к стогам и ждем, когда подтянутся остальные.
—    Конны сена!—удивляется Леша.— Вот не ожидал. Откуда здесь?
—    Невероятно,— говорит Марченко, осматривая стога.
Я слезла с оленя, Ванька не спешивался — что около копен задерживаться?
—    Вань, а ты видел когда-нибудь здесь стога? Вот такие? — спрашивает кто-то.
—    Не, ми не хоlил тут, не витал. Алтан есть,— он машет рукой на север. Там тепло.
Да, удивительно, но к северу, где на реке Алдан много таликов и песчаные берега,— богатая растительность, а здесь, к югу, в горах значительно холоднее.
Обошли один стог вокруг. Копны как копны — сухое сено обдергано, обчесано со всех сторон, с макушки до земли. Похлопали по копне — что-то плотновато наметано. Даже твердость какая-то под рукой. Наверное, промерзло ночью; хотя и август, а ночами морозы. И вдруг в каком-то углублении в копне вижу —лед. Ну и неожиданность! Такая знакомая, привычная копна, а оказалось то же колдовство. Так бывает во сне: встретишь какую-то милую, приятную бабушку, говоришь с ней, говоришь и вдруг видишь — из-под длинной-длинной юбки — копыто. Или хвост. И сразу все понимаешь...
Так что же это такое — копна или лед? Лед в копне? Что еще за фокус? И хотя темнело, пришлось быстро развьючить одного оленя и вынуть кайлу. Попытались растаскать «сено»—не удалось. Оказалось, это не сено, а засохшая на корню трава с дерниной. Дернина поверх льда? Ледяной стожок под толстым земляным одеялом? Да, одеяло сантиметров в сорок. А на стожке наверху очень мило, будто так и надо,— кустики голубики. Значит, стожок стоит давно. Что все это значит?
Пошли к следующему стогу. Льда ни с одной стороны нет, все как полагается — сено.